Джалло — итальянское ноу-хау, придуманное в 60-х годах прошлого века. Ну как ноу-хау, это микс из ужасов, эротики и криминального триллера. Иногда с элементами мистики. Если в фильме убивают глянцевых девушек, а кровь похожа на кетчуп, то это, скорее всего, джалло. Убийцей, конечно, оказывается психопат в черных кожаных перчатках (зачастую — женщина), саспенс нагнетается тревожной музыкой, но в целом весь ужас можно описать словами «нас пугают, а нам не страшно». В джалло главное не достоверность, а эффектность, в общем, это — прежде всего стиль.
Многие знают «Суспирию» Дарио Ардженто (зачем-то переснятую Лукой Гуаданьино в прошлом году), но, пожалуй, только синефилы — «Бабу Ягу» Коррадо Фарины (1973). Эта картина — жемчужина джалло, при этом она настолько оригинальная и стильная, что вышла за рамки самого стиля (как сказал бы Северянин, изысканнее, чем изыск). Модный миланский фотограф Валентина случайно на улице знакомится со странной муаровой женщиной, называющей себя Бабой Ягой, и получает от нее в подарок куклу. Затем кукла убивает одну из моделей Валентины, главную героиню преследуют галлюцинации, в которых лесбийские мотивы пересекаются с нацистскими и садомазохистскими, а Баба Яга оказывается ведьмой. Фильм снят по комиксу «Валентина», Фарина остроумно обыгрывает это в сексуальных сценах. Баба Яга живет в роскошном старинном разваливающемся доме, Валентина — в небольшой дизайнерской квартире, режиссер (что характерно в целом для джалло) сталкивает старый мир и новый, классицизм и постмодернизм, миф и технологии. Не может мифическое зло обитать в объективе модного миланского фотографа, ему нужен дом-замок и шляпа с вуалью. Дух триллера в эстетике джалло вызывает запах нафталина, а не парфюмерные бренды.
Я был сильно изумлен, когда услышал, как в начале фильма томная Кэррол Бейкер говорит Валентине (Изабель Де Фюнес): «Меня зовут Баба Яга». Каким образом персонаж славянского фольклора превратился в героиню эстетского джалло? Нам кажется, что Баба Яга осталась где-то в детских сказках, далеком наивном прошлом. Но ведь и сами эти сказки можно назвать первыми триллерами, которые мы услышали в жизни. Баба Яга была олицетворением мифического зла, в которое мы быстро разучились верить. Не верим мы и Кэррол Бейкер, играющей старомодную колдунью, только любуемся ею, оказываясь вдруг в роли Валентины, перед глазами которой современность дала трещину в виде архаичного смутного сновидения.
Пожалуй, один из самых жутких джалло (плавно переходящего в слэшер) — это фильм «Водолей» Микеле Соави, позднего и самого одаренного представителя данного стиля.
Малоизвестная театральная труппа репетирует мюзикл, по сюжету которого психопат убивает главную героиню. Рядом находится психбольница, из которой сбегает реальный маньяк (актер по профессии), попадает в театр и устраивает там кровавый гиньоль. Это легкая аллюзия на «Гамлета», театр в театре, триллер в триллере, от труппы остаются трупы. Замкнутое пространство, убийца в маске совы, напряженная музыка английского электронщика Саймона Босуэлла — сложно хотя бы на мгновение не поверить в то, что театральная иллюзия становится подлинным барочным ужасом. В финале режиссер позволяет себе голливудскую шутку: убитый психопат смотрит куда-то в сторону холодными глазами и вдруг начинает улыбаться, мол, жив, зло еще вернется — джалло не может быть предельно серьезным, для него важны искусственность, преувеличенность, гротескность.
Среди хрестоматийных образчиков жанра эротическое напряжение сильнее всего заметно в картине Лючио Фульчи «Ящерица под женской кожей». Дочь лондонского адвоката в своих снах (и наяву, как затем выясняется) занимается любовью с фотомоделью на огромном кроваво-красном диване. Фильм снят в 1971 году, и в нем присутствуют все самые модные приметы той эпохи: хиппи, ЛСД, психоанализ. При этом место действия —Лондон, город, который всегда немного олд-фэшн. Развязка происходит в неоготическом здании Александра-палас под торжественную какофонию случайно разбуженного органа. С одной стороны — респектабельная адвокатская семья, с другой — хиппи и развратная фотомодель (на чьей стороне зло, ведь очевидно?).
Дарио Ардженто и вовсе вбил осиновый кол во все классическое своей «Суспирией». В этом фильме обителью зла, где ведьмы устраивают шабаш и убивают юных девушек, является балетная школа во Фрайбурге. Балет — искусство прошлого, а значит, злые духи кружат где-то рядом.
Конечно же, джалло — это кэмп, оскаруайльдовщина, в фильмах всегда присутствуют галеристы, фотографы, модели, трансгендеры, писатели, психоаналитики, журналисты, действительность насыщена артом, а главным художником является не жизнь, а смерть.
Но для меня единственный подлинный художник среди всех героев — Берто Консальви из фильма «Птица с хрустальным оперением». Он рисует примитивные картины, живет в какой-то хижине на отшибе Рима, ему плевать, что о нем думают и как он выглядит. К этому громиле-анархо-примитивисту приезжает американский писатель и расспрашивает насчет одной картины. «Да, была такая, — говорит Консальви, — больше так не рисую». «Почему?» — спрашивает наивный американец. «Почему, почему, — гениально фыркает Консальви, — потому что так хочу, у меня другой период сейчас».
Режиссеры джалло, расправляясь со старым искусством, противопоставляют ему новое, манерное и стильное, не замечая, как наследуют главному греху прошлого — элитарности. Все эти модные artists из фильмов символизируют демократичную современность, но служат прежде всего капиталу, обществу потребления, в котором искусство является не протестом, а удовольствием.
Джалло по-итальянски пишется giallo и созвучно слову gelato. Триллеры джалло что-то вроде изысканного итальянского десерта, ужасы в виде молока, ягод и фруктов. Джалло, как и джелато, оригинально и бессмысленно. Тает на глазах, насытиться невозможно, но и без него скучно.