Это первое интервью Кайли МИНОУГ для глянцевого журнала — с тех пор как она победила болезнь. О любви, которая помогла ей выжить, звезда рассказала своей подруге Кэти ЛЕТТЕ. Фотограф Карл ЛАГЕРФЕЛЬД.
Звезда без звездной болезни — такая же редкость, как барабанщик-интеллектуал или тихий американец. А между тем она именно такая. Тираж ее дисков зашкаливает за 40 миллионов. Ее песни привязываются на целый день. Как Мэрилин или Мадонну — ее знает по имени весь мир. Билеты на последний концерт на стадионе Уэмбли были распроданы за минуты. Но, несмотря на то что Миноуг — ПСПЗ (Полностью Состоявшаяся Поп-Звезда), у нее нет типичных для этой категории людей заморочек: реабилитационных клиник, мелькающих, как в калейдоскопе, бой-френдов, наркотических оргий, тантрических практик. Она не требует в гримерке орхидей, воды с горных ледников и органических продуктов. Единственная просьба, чтобы там был чайник. Отсутствие капризов равно умиляет и раздражает критиков, но что поделать — такова уж Кайли Миноуг.
Мы познакомились в 1994 году, на ужине у приятелей, и с тех пор дружим — как ни странно. Я совсем не гожусь в подруги гламурной поп-звезде Кайли. Я ничего не понимаю в моде. У меня нет великосветских друзей. И слуха у меня нет, и танцую я не в такт музыке… Должно быть, Кайли исключительно из жалости подружилась со мной и стала регулярно забегать на ужин, на чашку чая, сразиться в «Скраббл» или посмотреть очередную серию «Х-фактора».
Мы не виделись несколько недель, когда в мае 2005 года страшная новость, как цунами, ворвалась в мою кухню вместе с волнами BBC: у Кайли Миноуг обнаружен рак груди… Певица прерывает гастрольный тур, чтобы пройти курс лечения… Как обухом по голове — шок, ослепление. И неотступная мысль: этого просто не может быть. Не может ничего плохого случиться с нашей золотой девочкой, такой веселой и жизнерадостной.
Связаться с ней было невозможно: журналисты атаковали, пытались проникнуть в больницу, в дом — семья оказалась практически в осаде. «Нас обложили со всех сторон, — рассказывала потом Кайли, — и трое главных мужчин моей жизни — Оливье (Мартинез, бойфренд Миноуг), папа и брат — держали оборону, оберегали меня от всего и всех и очень, очень поддерживали. Все мы были в трансе, перепуганы и подавлены, но приходилось „держать лицо“ — а что еще остается в таких ситуациях?»
Сейчас все позади. И мне хочется понять, просто для себя — как влияет на человека подобное испытание? После съемки, которую Карл Лагерфельд делает в Париже специально для ELLE, мы встречаемся с Кайли в ресторане одного модного отеля. Здесь полумрак, но, когда входит Кайли, все — озаряется. Ею, ее улыбкой, улыбками и взглядами, обращенными к ней. У нее просят автографы, и она раздает их не ломаясь — сама любезность и обаяние. Это ее работа, и она сама — не поп-дива, а стойкий оловянный солдатик.
«Мне объявили, что у меня рак и что операцию нужно делать немедленно… И вот я лежу на каталке, меня везут в операционную. А у меня в голове вертится „анатомический театр“… Точно, думаю, театр — огни, яркий свет, адреналин, люди в масках… И я — в главной роли… Вот такая ерунда!»
Удивительное присутствие духа, чувство юмора, ирония — все это помогало ей выжить. Я навещала Кайли в парижской клинике, когда она проходила химиотерапию: даже с больничной койки, исхудавшая до предела, без сил и без волос, она продожала всех подкалывать. Кстати, и без волос она была красавицей, похожей на героиню какого-нибудь фантастического боевика с Сигурни Уивер.
«Это было самое мрачное и тяжелое время, — говорит она сейчас. — Но для черного юмора лучше повода не найти! Веришь ли, я никогда столько не смеялась! Как говорится, клин клином вышибвают: я с удовольствием смотрела черные комедии, где даже смерть и болезни становятся предметами шуток». «Кэтрин Тэйт», «Найти Найт» и «Маленькая Британия» — гомерически смешные шоу и сериалы славятся ужасающей неполиткорректностью, в одном из них даже есть эпизод под названием «У меня рак!». «Это моя любимая шутка, — смеется Кайли. — Смех стал для меня альтернативной терапией, когда я смеялась, было не так страшно и грустно».
Конечно же, другим мощнейшим положительным фактором являлась ее семья. Они обожают друг друга. Мама, Кэрол, — бывшая балерина. Она всегда сопровождает Кайли в турах и фактически работает ее костюмером. Папа, Рон, ведет бухгалтерию и занимается хозяйством. Любимая сестра Дэнни тоже всегда рядом. Когда Кайли была в больнице, она привозила ей комедийные сериалы, последние сплетни и заставляла танцевать сальсу. Закадычная подружка Ники регулярно навещала Кайли в клинике, оставалась ночевать, помогала делать зарядку, растягивать слабеющие мышцы. Другая подруга, дизайнер Кэт, строго следила за тем, чтобы Миноуг ни на секунду не распускалась и не утрачивала чувство стиля: «Если уж ты должна повязывать голову косынкой — пусть это будет косынка Pucci!» В мои обязанности входило присылать ей мейлы со всякими забавными ссылками и фривольными картинками. «Я была так слаба, что просто физически не могла принимать много людей, — вспоминает Кайли, — и чувствовала себя как на необитаемом острове. Но когда все-таки хватало сил увидеться с друзьями — сколько было радости и мне, и маме (Кэрол жила с ней в Париже полгода)». Кайли сама очень преданный и внимательный друг. В какой бы точке земного шара она ни находилась, никогда не забудет поздравить с днем рождения, прислать билеты на концерт. Когда они с сестрой приходят ко мне в гости, всегда помогают убирать и мыть посуду, а частенько и готовить. Кайли даже порой бывает так любезна, что позволяет мне выиграть у нее в «Скраббл» (на самом деле она чемпион по «Скрабблу», единственный, кто у нее сумел выиграть — писатель Салман Рушди).
Даже французы приняли Кайли в свои надменные сердца — это видно по тому, как ей улыбаются в кафе, магазинах, на улице. Мы все еще сидим в ресторане, когда появляется Оливье. Все женщины в радиусе двухсот метров тут же делают охотничью стойку и принимаются вроде бы случайно дефилировать мимо. Воздух сгущается от сексуальных флюидов. Оливье ослепителен. Бархатные глаза, смутная улыбка, высокие скулы — термоядерный сексапил плюс ум и обаяние. При этом он не мальчик с рекламного плаката (хоть и снимается в рекламе), а настоящий мужчина: плечо подставит, гвоздь забьет, в обиду не даст. И этот мужчина посылает Кайли такую улыбку, что с ней не просто светло, а вообще не надо света, ни днем ни ночью. А Кайли при нем становится очаровательно кокетливой, словно старшеклассница. «Он знает, как со мной обращаться, — признается она, когда Оливье уходит, и лицо ее светится нежностью. — Уговорил меня проходить химиотерапию в Париже. Здесь легко скрыться от посторонних и прекрасные кафе. Если мне можно всего одну чашку кофе в день, то это должен быть, черт побери, отличный кофе! Каждый день был как последний, как единственный! Утром на процедуру, к пяти часам доползала домой и говорила себе — вот и еще один день прошел. И слава богу! Тот, кто не прошел через это, не сможет понять, что значит — быть на краю могилы… Совершенно невозможно объяснить словами… Все равно что пережить атомный взрыв и потом отвечать на вопросы: «Ну и как все было — громко? А воронка большая?»
Когда Кайли вспоминает об этом, она как будто уходит в себя. «Я написала несколько песен — об этом… — говорит она после паузы. — Не напрямую, конечно, но тот, кто знает мою историю, — поймет. И я рада тому, что смогла рассказать…» Я продолжаю играть в Опру Уинфри и выспрашиваю, насколько изменилось ее отношение к жизни. Раньше, до болезни, у Миноуг все было распланировано на месяцы, если не на годы вперед, любое решение она принимала заблаговременно. Теперь иначе. «Сейчас я ничего не планирую. Поняла, что это бессмысленно: человек предполагает, а Бог располагает. Если вдруг выдается несколько свободных дней, мы с Оливье спонтанно решаем, куда поедем: в горы, на море… Ведь все еще продолжается — я борюсь, выздоравливаю. Еще нужно много сил. Я не знаю, как бы я выжила, если бы не Оливье. Я не хочу много о нем говорить — он очень скрытный и не любит публичности. Скажу только, что это самый благородный и надежный человек из всех, кого я встречала. Когда мне поставили диагноз, он, ни секунды не сомневаясь, отменил все свои планы, чтобы быть рядом со мной. В тяжелые дни, когда мне было настолько плохо, что я лежала в ванной на кафельном полу и рыдала, он знал, как привести меня в чувство. „ОК, дорогая, — говорил он. — Хочешь плакать — плачь. У тебя есть ровно пять минут. После этого я тебя одеваю и тащу на велосипедную прогулку — вариантов у тебя нет“. В глубине души каждой женщине нужно что-то подобное от мужчины, разве нет? Мы вместе уже четыре года — сколько раз газеты нас поженили! Я понимаю, что таблоиды жаждут нашей свадьбы, но если нам хорошо и так, есть ли смысл что-то менять?»
С короткой стрижкой, без косметики, в красной шелковой тунике, она даст сто очков вперед модельным красавицам, что сидят за другими столиками. Впрочем, ей не завидуют — ее любят. Мужчины любой ориентации. Женщины любого возраста. Многим из них она спасла жизнь: «фактор Кайли» — такой термин появился у онкологов, когда тысячи молодых женщин стали записываться на маммографию. «Когда я вижу статистику — одна из семи женщин, — я понимаю, насколько нужно быть удачливой, чтобы не стать этой одной…» В одной из семерок не повезло ей. Но то, с каким достоинством и мужеством она выдержала удар, вселяет в нас надежду. Надежда и любовь, которой она буквально светится, помогли ей выжить. И расхожая фраза «красота идет изнутри» обретает свой истинный смысл.
