Авангардное ретро

Первая пластинка певицы ЛУКИ — «Белый голос» — выходит в октябре.

Продюсер Леонид Бурлаков обещает открыть для нас чуть ли не новую Анну Герман. Актрисе, поющей и танцующей в мюзиклах «Мама миа!» и «Красавица и Чудовище», ближе эстетика 60-х. А ее собственные песни — хоть сейчас в ротацию радио «Ретро». С певицей беседовала Инна ДЕНИСОВА.

Девушка с распахнутыми синими глазами и белыми волосами похожа на куколку — я такими мечтала играть в дет­стве. «Красотка», — шепчу на ухо продюсеру Леониду Бурлакову. Он улыбается довольно: «Я же тебе говорил! Давно у нас на сцене не было красивых лиц, правда?» Бурлаков соблюдает шахматный порядок «мальчик/девочка»: Земфира в его жизни случилась после Лагутенко, а очередь Луки — за «Братьями Грим», с которыми Бурлаков расстался не слишком дружно, но уже совершенно не помнит об этом. «Смотри, — показывает мне фотографию, где синеглазое лицо прячется в цветках черемухи, — я хочу, чтобы вот так, чисто и светло. Как Анна Герман, понимаешь?» Чисто и светло — слова, не становившиеся программными для артистов со времен Майи Кристаллинской. Есть, конечно, Пелагея, светлое существо, но разница очевидна: если Пелагея, как пледом, укутывается образом «девичества», то Лука культивирует женственность. Со всеми вытекающими очарованиями и обольщениями, запланированными на ближайшее светлое будущее.

Пока голубоглазая Аня-Лука позирует фотографу на московской крыше, настраивая улыбкой хорошую погоду, Бурлаков показывает мне клип, снятый на днях, где та же самая героиня в блестящем платье танцует на огромной виниловой грампластинке — там, на съемке, погода тоже хорошая. Ни тяжести, ни тоски — сплошные брызги шампанского. И музыка, рождающая добрые ассоциации у поколения тридцать плюс. Сплошной психотерапевтический позитив. В Москве уже случились два концерта — первый в «Шестнадцати тоннах», выданный публике как визитка. Второй — в «Горбушкином дворе», посвященный маме. Она должна была играть Белль в «Красавице и Чудовище», но теперь ее Белль будет появляться лишь раз в месяц: театральная карьера временно приносится в жертву актерской, а коллективное творчество — индивидуальному. Единственное, что останется, — образ «белль»: изменять этому слову пока что нет ни малейшего желания.

ELLE Почему Лука? Кличка?

Л. Ударение на первый слог. У нас по этому поводу с Леней (Бурлаковым. – ELLE) споры. Он меня называет ЛукА, говорит: «Я русский человек и ставлю ударения по-русски». ЛУка потому, что фамилия Лукоянова. В Москве, когда собралась труппа «Мама мии!», выяснилось, что у нас четыре Ани. Тогда я сказала: «Зовите меня Лукой».

ELLE Как диск попал к Бурлакову?

Л. Я, в общем-то, звездой становиться не собиралась. Пела себе, играла на днях рождения. Жила в Екатеринбурге. Ездила на конкурсы актерской песни, даже побеждала где-то. Однажды звукорежиссер записал меня в домашней студии — чтобы маме послать, на день рождения. Честно! Я никуда пробиваться не планировала! А Влад, мой товарищ, музыкант, отдал запись продюсеру Бурлакову — они были знакомы. И Леня пришел на спектакль. Который ему, конечно, не понравился. Говорит, что потом не хотел слушать диск. А когда все же послушал — вставило. Четыре месяца меня уговаривал…

ELLE Ого! Вот ты, значит, какая?

Л. Я просто была в шоке. Приходит ко мне человек и говорит вдруг ни с того ни с сего: вы гениальны. Я отвечаю: вы вообще о чем? В итоге начали эту эпопею. Теперь — тяжело, и страшно, и необычно…

ELLE Ты песни с детства писала?

Л. Когда я училась в 9-м классе, умер отец. Я как раз репетировала в школе новогодний спектакль «Муха-цокотуха». Отца увезли в больницу за три дня до премьеры. Утром в день спектакля его не стало. Мне об этом никто не сказал. Вечером за мной пришла мама. Мы поговорили. Я, видимо, внутренне была готова. И — как-то закрылась. Надолго. До 9-го класса я не помню своих музыкальных предпочтений — слушала пластинки, которые валялись дома… А тут — началась внутренняя жизнь. Появилась любимая музыка. И стали писаться песни. Творчество — спасение. Когда эмоции переполняют, нужно выливать их на бумагу, иначе не справишься.

ELLE Грустная история. А вот песни у тебя — не грустные.

Л. У меня разные песни. Когда я была очень счастливой, родилась песня «Лето». Когда опускались руки — песня «Я — зима». Противоположные вещи. Ты же меня не будешь спрашивать: «В каком ты жанре работаешь?»

ELLE Не буду. Понимаю, как мучительно музыканту на него отвечать.

Л. Один мой друг посоветовал мне отвечать так: «Лайт рок плюс фанк плюс поп плюс диско плюс латина плюс румба и немножко русской души».

ELLE Исчерпывающе. Ты вообще как в Москву попала?

Л. Прошла кастинг в мюзикл «Мама миа!» еще в Екатеринбурге (кастинги проводились по всей России. — ELLE), и приехала работать по контракту. Мечтала о Cats — это был первый кастинг в моей жизни. Увы, не сложилось.Я заканчивала 6-й курс театрального института, занималась вокалом. По­страдав и помучившись из-за «Кошек» месяца примерно три (это было время поисков себя), в августе 2005 года я получила приглашение в Москву, работать в «Мама миа!».

ELLE С какой роли начинала?

Л. Играла подружку Софи (главной героини. — ELLE). Мне страшно нравилось. Чувствовала себя на своем месте.

ELLE Ты, говорят, красиво танцуешь?

Л. Я всегда хорошо танцевала — меня еще в детстве брали в балетную школу, но папу отправили служить в Германию, пришлось с этой мыслью расстаться. По-моему, умение танцевать — данность. К тому же в институте мы очень серьезно танцами занимались. Вот почему меня так просили остаться в труппе «Красавицы и Чудовища». А я уже не могу, у меня теперь свой проект (смеется). Так что теперь я — Белль по вызову. Две других — Катя Гусева и Наташа Быстрова, моя подруга из Екатеринбурга, делят основной состав. А я дублирую.

5 любимых музыкальных ретросказок Луки:
«Али-Баба и 40 разбойников»
«Маша и Витя против диких гитар»
«Бременские музыканты»
«Алиса в Стране чудес»
«Голубой щенок»