Согласиться на роль легенды русского рока и главного кумира нескольких поколений — на это отважится не каждый. Особенно если для съемок придётся выучить русский язык с нуля буквально за три недели. Корейского актера Тео Ю, сыгравшего Виктора Цоя в ностальгическом мюзикле Кирилла Серебренникова «Лето» (в кино с 7 июня) технические трудности не пугают, равно как и вполне ожидаемая критика в свой адрес. Несмотря на активную самоиронию создателей, поместивших в картину ретранслятора всевозможных циничных мыслей — молодого человека в очках, который «не верит» в происходящее, — Ю продолжают критиковать. Просто потому что «роковые» питерские 80-е так и не зажили в душе некоторых очевидцев. Что касается нас, то наблюдая как 37-летний кореец идет по красной ковровой дорожке Каннского кинофестиваля, где «Лето» было представлено в конкурсной программе, скромно позирует для ELLE и дает интервью, мы с уверенностью заявляем: похож. И дело не только во внешности.
ELLE: Нынешний фестиваль — ваш дебют в Каннах. Какие впечатления от происходящего?
ТЕО Ю: Я невероятно рад попасть сюда, хотя по первой мне было слегка не по себе — мы оказались здесь благодаря одному человеку, Кириллу Серебренникову, и так сложилось, что именно его-то здесь и нет. Так что мне и приятно, и грустно одновременно. Было так много встреч, так много знакомств в первые дни фестиваля, но самое запоминающееся воспоминание для меня — те минуты, когда мы шли по красной ковровой дорожке с табличкой в руках, на которой было написано его имя.
Давайте вернемся еще раньше — в те дни, когда Серебренников предложил вам роль. Как это произошло?
Мой близкий друг режиссёр Руслан Пак, кореец из Узбекистана, позвонил мне и спросил, не могу ли я подсказать корейского актера лет двадцати, который смог бы сыграть Виктора Цоя в новом фильме известного российского режиссера. Я сказал, что подумаю и положил трубку. Песни Цоя я знал с молодости, и мысль самому попробоваться на роль иконы рока даже не приходила мне в голову. Отправить свои фотографии уговорил другой мой друг — я сделал селфи и послал. Потом Кирилл попросил прислать видео, где я играю на гитаре, а неделю спустя — пригласил на пробы в Москву. Я приехал в «Гоголь-центр», где около четырех часов репетировал и играл. Спустя 10 дней меня утвердили.
Ваша первая реакция?
Восторг. Я очень хотел сыграть Цоя. Во многом из-за того, что я работающий актер — мне нужно зарабатывать и расти. Но по большей части потому, что он очень популярен в Корее — не у молодёжи, а среди людей среднего возраста.
Ирина Старшенбаум рассказывала, что вы буквально жили в наушниках, пытаясь освоить русский язык.
О том, что в кадре мне нужно будет говорить и петь на русском, я узнал всего лишь за три недели до начала съемок. Вот, как я поступил — разбил сценарий на страницы, страницы на сцены, сцены на предложения, предложения на слова, а слова на звуки. И обклеил страницами с текстом все стены моего гостиничного номера — так, что люди со стороны боялись, что я окажусь в сумасшедшем доме. У меня было простой тайм-менеджмент: я тратил час в неделю на одно сложное слово или предложение, повторяя его 100 или 200 раз, пока не запоминал. Потом я его переводил и старался наполнить эмоцией при произношении.
Продолжение интервью читайте в августовском номере ELLE