Шесть вопросов современному художнику: Павел Пепперштейн

Какую работу вы представили на выставке «Одна семья» на 1-й линии ГУМа?

Все началось с проекта «Современное искусство на обложке Bosco Magazine». Мне было предложено поучаствовать и сделать рисуночек на тему семьи. Я создал «Супрематическую семью» — несколько человек, у которых все головы представляют собой некие геометрические фигуры. Мы любим родных нам, конкретных близких людей. Мы знаем каждую черточку их облика: улыбочку, гримаску, морщинку... И все это искренне обожаем! Но при этом, с другой стороны, мы любим и абстрактные фигуры — абсолютно простые, лишенные детальных черт. Моя дерзкая попытка — совместить эти две формы любви: к конкретике и к абстракции. И это взаимное перетекание, диалог создает возможность длительного любовного инсайта, трипа.

С чем у вас ассоциируется красный?

С сексом.

Ваше первое арт-воспоминание.

Рисование огромным карандашом на обоях в моей детской комнате сквозь прутья загончика, в котором я находился по младенчеству.

Какая из недавних выставок вас потрясла?

В данном случае я хочу перейти на интимный тон с читателем и пожаловаться на состояние своей памяти. Уже думаю о таком препарате как «Гинко». Без него, похоже, не смогу ответить на этот вопрос.

Нужен ли искусству текст?

Конечно! Искусство без текста, как мужчина без члена.

Какую книгу вы бы проиллюстрировали?

Недавно издали роман Андрея Платонова «Счастливая Москва». Проект воронежского Платоновфеста. Я с наслаждение проиллюстрировал это произведение. Великолепная поздняя проза Платонова, которая была написана в 1937 году и не была опубликована при жизни автора. Возможно, он даже не мечтал о таком. И мне хотелось фантазировать, что наконец книга вышла в таком дизайне, как ему возможно бы понравилось. Мы имитировали стилистику 1930-х годов, и мои иллюстрации — это некий консенсус между Малевичем и Фаворским. И в тоже время — контраргумент в отношении школы Павла Филонова, с которой часто ассоциируют Платонова.