Летиция Каста: «Я мечтаю о революции, но хочу, чтобы она была счастливой»

Познакомиться с Летицией Кастой было моей мечтой еще в 1990-е — до сих пор помню съемки ELLE, где модель позировала в кутюрных платьях Christian Lacroix и Yves Saint Laurent. Я ни на секунду не сомневалась: дело не в правильном ракурсе или таланте фотографа, а в самой жизни — в реальности Летиция окажется не менее обворожительной. Невысокая, хрупкая, сногсшибательно красивая, с минимумом макияжа — но с внутренним стержнем, который не скроешь за воздушными платьями.

Вивьен Вествуд как-то сказала о ней: «Я не верю в Бога, но мой атеизм пошатнулся, когда я увидела Касту». На пике карьеры модели Летиция перестала сниматься для журналов ради большого экрана — и с тех пор она, наряду с Иза­бель Аджани и Софи Марсо, стала легендой французского кинематографа.

Но и этого уроженке Нормандии оказалось мало — она написала собственный сценарий и стала креативным директором большого проекта с известным брендом. В конце прошлого года Летиция провела почти неделю в Москве, куда прилетела, чтобы представить новый парфюм Rose Extase, Nina Ricci, и поговорить с ELLE об аромате феминизма и своем творчестве.

ELLE Запахи всегда связаны с памятью. Какие воспоминания и эмоции дарит вам аромат Rose Extase, Nina Ricci?

ЛЕТИЦИЯ КАСТА Первое, что я вспоминаю — мое детство на Корсике, прабабушку, розы в ее саду. Она была сильной женщиной, доброй и щедрой, полной любви. Вы правы, я очень чувствительна к ароматам. В Rose Extase, Nina Ricci, я моментально ощущаю мускус, и эта нота напоминает мне об одном из фильмов, где я снималась, — как будто в то самое время на мне тоже были духи с мускусом. Иногда мне кажется, что я познаю мир не глазами, а с помощью обоняния, как собака. 

Что для вас в целом значит Дом Nina Ricci?

С этой маркой меня очень многое связывает. Я дружу с Гийомом Анри, креативным директором Nina Ricci, — мы случайно познакомились с ним в отеле и долго болтали на тему кино. Он настоящий синефил, не случайно его коллекции всегда посвящены фильмам и женским героиням. Но в первую очередь Nina Ricci для меня — нежные и полумистические воспоминания из детства.

Nina Ricci — это полумистические воспоминания из детства: розы в саду на Корсике и флакон L'Air du Temps моей бабушки 

Моя бабушка все время держала флакон духов L'Air du Temps, Nina Ricci, на столике рядом с кроватью. И я, будучи маленькой девочкой, не могла оторвать от него взгляд. Помните, как он выглядит? Воздушный, полупрозрачный, со стеклянной птицей на колпачке. Он казался мне волшебным, и в то же время олицетворял мою бабушку, все самое нежное и любимое, что с ней связано. 

Рекламное видео парфюма Rose Extase, Nina Ricci, и провокационное, и романтичное одновременно. А в жизни какая грань вам больше свойственна?

Ну неправда насчет видео! Оно не о провокации, а о свободе! О том, как важно и круто оставаться верной себе и делать то, что хочешь. Да, возможно, в этом и есть провокация — смелость, так уж точно! А я, конечно, романтик, но еще больше — идеалистка. 

В чем это проявляется?

Я не изменяю своим принципам и всегда поступаю согласно тому, во что верю. Например, в то, что я если начну менять себя, то смогу изменить и других людей, и в конце концов весь мир. Всегда надо начинать с себя. Я слежу за своим питанием, занимаюсь медитацией. Это божественное ощущение — контролировать свою жизнь и пребывать в полной гармонии со своим телом. Со мной так было не всегда, и поэтому сейчас я особенно это ценю.

За последние лет десять роль женщины в обществе и ее образ жизни довольно сильно изменились. С чем вы это ­связываете?

А мне по-прежнему кажется, что этих перемен недостаточно (смеется). Все начинается с воспитания и образования. И даже сегодня мы, такие просвещенные и независимые женщины, допускаем в этом отношении множество ошибок. Я, например, не хочу говорить своим дочерям: «Будьте осторожны на улице, вы же девочки». Не хочу настраивать их на то, что только девушкам из-за их пола и сексуальности может быть опасно в окружающем мире. То, что ты женщина, не делает тебя целью всего самого плохого на свете.

Я — не радикал. Я мечтаю о революции, но хочу,  чтобы она была счастливой! 

Сегодня мы часто говорим о женщинах как о жертвах, особенно в свете последних скандалов, связанных с сексуальными домогательствами в Голливуде. Почему в прессе и интернете не говорят о женщинах как о героях — о классных спортсменках, пожарных, полицейских?! На самом деле нас окружает множество героических примеров женщин, чьи подвиги остаются за кадром. Но на первый план всегда выходят жертвы. Я восхищаюсь и ими тоже — ведь сколько нужно отваги, чтобы рассказать всему миру о том, что с тобой случилось. И это урок для остальных мужчин — надо принимать ответ «нет» и уважать его. 

А вы считаете себя феминисткой?

Безусловно! Но не американского типа. Я — не радикал. Я мечтаю о революции, но хочу, чтобы она была счастливой.

Какая разница между феминизмом в Америке и Европе?

Американки начали это раньше, и с этим не поспоришь. Но разница не во временных рамках. У них все развивается слишком экстремально. Я бы не хотела обвинять во всем мужчин или наказывать их. Уж если говорить о равенстве, то придерживаться этой идеи до конца. И еще — я не вижу никакой проблемы или разногласий в том, чтобы быть феминисткой, но при этом ухаживать за собой, краситься или одеваться в воздушные платья. Мы же делаем это не для мужчин или других женщин, а только для себя. Мне нравится сочетание идей феминизма с женственностью и индивидуальностью. В этом плане мои героини — писательницы Элизабет Бадинтер и Симона де Бовуар. 

У вас множество разных амплуа: модель, актриса, сценарист, креативный директор. В каком проекте вы заняты сейчас?

Я играю в театре, в пьесе «Сцены из супружеской жизни» по фильму Ингмара Бергмана. Снимаюсь в кино в роли женщины-полицейского, что для меня весьма необычно — я ведь ассоциируюсь в основном с романтическими образами. А еще я делаю скульптуры — белые керамические маски в духе ­комедии дель арте.