Мы встречаемся с Энресто Эспозито во время его визита в Москву, где энергичный итальянец успевает дать кулинарный мастер-класс, встретиться с поклонниками бренда Geox на автограф-сессии и прогуляться по городу с женой, которая сопровождает его почти во всех путешествиях.
На нем — футболка-мерч Depeche Mode, на ногах кроссовки собственного авторства. Мимоходом дизайнер отмечает, что у меня — одна из новинок конкурентов: «Выглядит круто, но пузырящиеся вставки из сетки — полный провал конструкторов». А в догонку успевает рассказать о целой эпохе, для которой стал одним из главных действующих лиц.
ELLE На какие модели из коллекции Geox стоит обратить внимание в первую очередь?
ЭРНЕСТО ЭСПОЗИТО У нас целый блок очень красивых пар из простеганной в технике matelassé металлизированной кожи. Несмотря на необычное исполнение, они выглядят очень элегантно. Можно сказать, это мой последний оммаж Карлу Лагерфельду. Посмотрите вокруг — у всех на ногах кроссовки. Мы тоже уделяем им огромное внимание. Если подумать, все бренды копируют три похожих силуэта.
Мы стараемся сделать модели, которые не выглядели бы исключительно спортивно. Зато у нас есть явное преимущество — технология Geox Respira, которую пока никому не удалось повторить. Именно благодаря ей президент нашей компании мистер Полегато сколотил свое состояние.
Вы упомянули о Карле Лагерфельде. Как вы думаете, остались ли в моде после его ухода фигуры такого масштаба?
Он был фантастическим человеком. Мы десять лет работали вместе в Fendi, там он придумал мне прозвище Король Неаполя, потому что я вечно отпрашивался у него на последний поезд Рим — Неаполь. Дома меня ждали семья и любимая девушка. Мы были знакомы с ним с 1970-х. В то время все, кто что-то из себя представлял, собирались в парижском Café de Flore в Сен-Жермен и в маленьком клубе Le Nuage: Ив Сен-Лоран, Энди Уорхол, Пенелопа Три, Дэвид Хокни, Палома Пикассо, которая в те годы могла позволить себе одеваться только на барахолках.
Там же я встречал Карла с его красивейшим возлюбленным Жаком де Башером, за которого они боролись с Сен-Лораном, и наблюдал их сцены ревности. Лучшее, что было в Карле, — это сам Карл. Он был самой эффективной рекламой всего, к чему прикасалась его рука. Других таких нет. Подобных высот мог бы достичь Джон Гальяно, но он сам разрушил свою карьеру.
Вы известный коллекционер искусства. Каким экспонатом вы гордитесь больше всего?
В октябре в крупнейшем музее Турина Mole Antonelliana пройдут две выставки с работами из моей коллекции. Первая — посвящена фотографии, вторая — талантливым художникам из Бразилии, которым прочат известность Баскии. Три месяца в году я живу в Рио. Обе экспозиции объединены названием Me Two, а фото для приглашений на открытие сделал Дэвид Бэйли. Самая красивая вещь в коллекции — это, конечно, мой портрет, который написал Энди Уорхол. В 1980-х заказать у него портрет было невероятно трудно, если ты не знаменитость.
Мне пришлось его уговаривать, и этот портрет стал последним, который он написал в своей жизни. В конце дневника Энди — запись обо мне. Он сомневается, удобно ли назначить в одно время встречу с «дизайнером обуви из Италии» и производителем презервативов, который будет показывать свою продукцию. Конечно, встреча состоялась, и этот продавец вывалил на стол весь свой ассортимент, демонстрируя, как именно его нужно использовать. Вот таким был Нью-Йорк в 1980-х.