ELLE Для выставочного проекта «Грядущий мир: экология как новая политика. 2030–2100» в «Гараже» ты готовишь инсталляцию. Расскажи, о чем это будет.
АНАСТАСИЯ ПОТЕМКИНА Моя работа — попытка создать межвидовой язык. Если мы хотим попасть в будущее, мы должны научиться взаимодействовать с окружающей действительностью в целом, не только с себе подобными. Помимо самой инсталляции, будет довольно большая программа воркшопов, посвященная развитию синестетических способностей. На мой взгляд, синестезия — это как раз то, что поможет нам найти общий язык с миром.
Ты давно исследуешь маргинальные феномены. Откуда этот интерес?
Когда я начинала заниматься искусством, то работала с темой маргинализированных сообществ — феминизм, ЛГБТ. Наверное, мне, как женщине в достаточно патриархальном обществе, было невозможно избежать такого взгляда на искусство, но я очень рада, что преодолела это. Я не художница-феминистка, это не мое основное поле. Когда мы с Алексом Булдаковым стали работать над Urban Fauna Lab, мне было интуитивно понятно, почему я это делаю. Но когда приходилось объяснять, как связаны моя сольная и групповая практика, я не могла это нормально вербализировать. И в какой-то момент поняла: то, что я делала сама, — это про маргиналов внутри социальной среды, а то, что мы делали c Алексом, — про маргиналов в биологии. Сейчас я больше сосредоточена на флоре, в основном — на рудеральной.
А есть любимые представители маргинальной флоры?
Борщевик! Мы как-то делали на ВДНХ выставку «Зелень внешняя», которая была посвящена сорнякам, собранным в разных районах Москвы, — борщевик там занимал особое место. И буквально через год я стала замечать статьи о том, как он захватывает Москву и что вообще это Stalin’s weed. Еще маршанцию люблю, крапиву. Вообще мне нравится все, что называется сорняком.
Ты активно ведешь свой инстаграм (запрещенная в России экстремистская организация). Как вообще чувствуешь себя в соцсетях?
Я фанат инстаграма (запрещенная в России экстремистская организация). Мне не нравятся партиципаторные практики, когда искусство навязывают, насильно загоняют в музеи. Если человек к этому не готов, если он чего-то не понимает, появляется враждебность. А когда люди ту визуальность, которую я пропагандирую, получают просто через инстаграм (запрещенная в России экстремистская организация), они гораздо лучше это воспринимают. Происходит то же вовлечение в искусство, но более демократичное. У меня на самом деле не так много подписчиков, а те, кто приходит, — в основном из тиндера. Мне нравится, как это работает.
Читайте также: